Ржавый румынский танкер, барахтающийся в лазури, как стоптанный полуботинок, который, вздохнув, разули.
Команда в одном исподнем — бабники, онанюги — загорает на палубе, поскольку они на юге,
но без копейки в кармане, чтоб выйти в город, издали выглядящий, точно он приколот
как открытка к закату; над рейдом плывут отары туч, запах потных подмышек и перебор гитары.
О, Средиземное море! после твоей пустыни ногу тянет запутаться в уличной паутине.
Палубные надстройки и прогнивший базис разглядывают в бинокль порт, как верблюд — оазис.
Ах, лишь истлев в песке, растеряв наколки, можно видать, пройти сквозь ушко иголки,
чтоб сесть там за круглый столик с какой-нибудь ненаглядной местных кровей под цветной гирляндой
и слушать, как в южном небе над флагом морской купальни шелестят, точно пальцы, мусоля банкноты, пальмы.
1989
* Датировано по переводу в SF.