Иду я с сынишком вдоль чистого поля Пробитой тропинкой. Кругом — всё цветы, И рвет их, и бабочек ловит мой Коля. Вот мельница, речка, овраг и кусты. Постой-ка, там дальше начнется болото… Вдруг слышим — вдали и стучит и гремит Всё пуще, — и видим — громадное что-то По светлой черте горизонта летит.
Непонятное явленье Посреди златого дня! Что такое? В изумленье Коля смотрит на меня: «Что такое это значит? Богатырь ли Еруслан Страшный едет, грозный скачет Или рыцарь-великан?»
«О да, это — рыцарь, — ему я ответил, — Герой, только новых, не старых веков, И если б кого на пути своем встретил — Он спуску не даст и сразиться готов»,
«Ух как вьются дыма тучи! Как у всех богатырей — Знать, то конь его могучий Пышет дымом из ноздрей! Мимо лесу вон глухого Мчится! Только для меня Тут ни всадника лихого Не заметно, ни коня».
«О да, он дымится, а не было б свету Дневного, ты б видел, как брызжет огонь. Где конь тут, где всадник — различия нету, — Тут слито всё вместе — и всадник и конь».
«Что ж он — в латах? В вихре дыма Каждый скок, чай, в три версты? Ух, летит! Мелькают мимо И деревья, и кусты. Через этот край пустынной Что он с силою такой Полосою длинной, длинной Так и тащит за собой?»
«Он в латах, он весь — из металлов нетленных — Из меди, железа. Чу! Свищет и ржет. А сзади хвост длинный… ну, это — он пленных Вослед за собой вереницу влечет».
«Что ж — он злых лишь только давит, Если встретит на пути? Мне войны он не объявит И спокойно даст пройти, Если мальчик я хороший? Как дрожат под ним поля! Чай, тяжел! Под этой ношей Как не ломится земля!»
«Нет, наш богатырь давит всех без разбору — И добрых, и злых, и с такими ж, как сам, Он в стычках сходился. Тяжел он — без спору, Зато по железным идет полосам. Дорога нужна, чтоб его выносила, Железная, друг мой. Ему под удар Не суйся! В нем дикая, страшная сила Гнездится, — она называется — »пар"".
1865