На черном небе полосами В изломах молнии горят, Дрожащий грома перекат Бежит и стонет над лесами. Гроза и ночь! И, над водой, Она безмолвна-лик младой, Полузавешенный власами. Одежда — рубище; она, При свете молнии бледна, Мертвец недвижный, — только очи Ужасной жизнию полны. И вдруг я слышу: «В лоне ночи, Вот он! вот он! раскат волны, Качай малютку с лаской нежной: Он мой! он мой! его ко мне! У сердца, здесь, приют надежный. Мне было сладко по весне Дышать любовью, ждать свиданья, И долгий шепот и лобзанья Из уст устами похищать. Как я обманывать умела Мою докучливую мать! Условный знак… и я летела… И скоро на руках моих Дитя прелестное явилось: Он миловиден был и тих, В глазах малютки так светилось… Куда девать? — Близка вода… Едва окутав пеленою, Несу… бегу, полна стыда, И вот младенец под волною! — Ко мне! ко мне! зовет к себе — Иду!.. На мне горою волос!» Своей покорная судьбе, Она в волнах — и стихнул голос.
1828