От школьных лет мы помнить можем, Как возносил свой конус хмурый Над гордым, грузным Вавилоном Семиуступный зиккурат. Но царство было только ложем, Обличьем тягостным культуры, — Громоздким, мутным, тесным лоном Других, невидимых громад.
И миллионные усилья Всего народа воздвигали Над государством, зримым явно, Широкошумные слои: Божеств — иных, не наших, — крылья Там реяли и полыхали, Там демиург творил державно Благие замыслы свои.
И видел жрец, и чаял зодчий, Как лестница слоев венчалась Семиуступною Эанной — Небесным градом всех богов: Она, как ось, как средоточье, Обуздывала древний хаос, Маня вершиной несказанной У тихозвездных берегов.
А вниз, где первый уицраор Твердыню темных ратей строил, Ту, что вошла в рассказ к пророкам Под строгим шифром как Нергал, — Туда, медлительным потоком За слоем слой бесшумно роя, Останки душ, в мир тусклых аур Закон Возмездья низвергал.
Враждебны и непримиримы, Переплетенные борьбою, Миры смыкались общей сферой И плыли вместе к рубежу… Та совокупность четко зрима Очам с дозорных пиков веры; Метакультуры — знак глухой ей В пустыне слов я нахожу.
Была над каждым сверхнародом И есть до наших дней такая: Неповторим ни лад их строя, Ни смысл, ни тайна их структур; И видно четче с каждым годом: Шаданакар почти по пояс Весь поделен — от магм до Рая — Сегментами метакультур.
Своих Олирн, своих эдемов И бездн исполнена любая; Там до подножья Божества ты Взошел бы, сердце убеля; У каждой — свой мучитель — демон, И в каждой светит, не сгорая, Духовный город Монсальвата, Олимпа, Мэру иль Кремля.
1955