По полям омертвелым, по долам, Не считая ни дней, ни недель, Словно ведьма широким подолом, Машет снегом лихая метель.
Заметены деревни, поселки, И в подлобьи сугробов — огни!.. И мужик к мужику — словно волки От нехватки и пьяной ругни!..
В эти рытвины, рвы и ухабы Все уложишь: и силу, и сыть!.. Уж на что терпеливые бабы, А и то разучились носить!..
Ну, а если и выпадет доля И не вызволит плод спорынья, Что же делать: не грех, коль не воля!.. Да и чем не купель полынья?.
Где ж тебе, наше хмурое небо, Возрастить среди этой пурги На березах печеные хлебы, На оторках осин — пироги?!
А неплохо б для девок обновок, А для баб понавешать сластей… Потеплей да побольше одевок Для безродных глухих волостей!..
Пироги, опреснухи да пышки!.. Подставляй, поворачивай рот!.. Нет, не годен к такой шаромыжке, Непривычен наш русский народ!..
Любит потом он землю окапать, Десять раз одно дело начать За голодный кусок да за лапоть, За сургучную в праздник печать!..
И когда вдруг нежданно над лесом, Где в сокрытьи стоят алтари, Облаков раздерутся завесы, — Не поверишь в сиянье зари!..
Не поверишь и в звездную кику На макушке с высокой луной И пред ликом небесным от крика Изойдешь над родной стороной!..
И покажется бабой-кликушей У деревни согбенная ель, Погубившей невинную душу В эту долгую злую метель…
1930