_Е. Я. Тараховской
Мне снилось: я бреду впотьмах, и к тьме глаза мои привыкли. И вдруг — огонь. Духан в горах. Гортанный говор. Пьяный выкрик.
Вхожу. Сажусь. И ни один не обернулся из соседей. Из бурдюка старик-лезгин вино неторопливо цедит.
Он на меня наводит взор (Зрачок его кошачий сужен). Я говорю ему в упор: «Хозяин! Что у вас на ужин?»
Мой голос переходит в крик, но, видно, он совсем не слышен: и бровью не повел старик,- зевнул в ответ, и за дверь вышел.
И страшно мне. И не пойму: а те, что тут, со мною, возле, те — молодые — почему не слышали мой громкий возглас?
И почему на ту скамью, где я сижу, как на пустую, никто не смотрит?. Я встаю, машу руками, протестую —
И тотчас думаю: «Ну что ж! Итак, я невидимкой стала? Куда теперь такой пойдешь?» — И подхожу к окну устало…
В горах, перед началом дня, такая тишина святая! И пьяный смотрит сквозь меня в окно — и говорит: «Светает...»
12 мая 1927