Не хвастай, мумия, что уцелела ты, Что у бессмертия ты будто не в обиде: Хоть не рассыпались во прах твои черты, Ты тот же самый прах! Но только в твердом виде.
Черты. А что очерчено? Скажи! Зачем ты в наших днях? Послом какого дела? Зачем лишь тело — след твоей души В том мире, где душа должна быть следом тела?
Кого земля уже давным-давно взяла, Того и в мертвых нет; он связь порвал с могилой. Живою, глупая, недолго ты была. Зачем же мертвою так долго быть?! Помилуй!
Заметь: и у конца бывает свой конец, И снова есть за что началу зацепиться… Не глупо ль? — навсегда в конце закоренеть, В ничтожестве навеки укрепиться!
Нет! Лучше стать травой в налете дождевом, Землей, кузнечиком, родней речному илу, Чем куклой страшною с шафранно-желтым лбом, Способной пережить свою могилу!
Вот если бы до нас теперь, через века, Порыв истории (пускай уже неясный) С египетским теплом принес издалека Твой голос молодой и подвиг твой прекрасный, —
Тогда бы не могла (всем далям вопреки!) Разрыва меж тобой и мной не одолеть я, И звать преградою такие пустяки, Как полтора тысячелетья.