У косогора за деревней, Где деды лапотки плетут, Есть, окружен оградой древней, Последний праотцев приют.
Там ивы, тощи и горбаты, Семьею грустной расцвели, Могилы, временем пожаты. Не всех жнецов уберегли.
Страдальцы спят, без хмеля пьяны; Забыты горе и мечты. Как были серы их кафтаны, Так ныне серы их кресты.
Душа скорбит, тоской об’ята… Вдруг- безымянные холмы… Здесь разве брат отыщет брата, Как милый образ в царстве тьмы?.
Здесь воздух полн очарований, И в этой чуткой тишине Как будто тысячи молчаний Кипят и плещутся извне.
Да лист сухой, спадая с клена, Прошелестит, к земле припав, Да прогудит, как эхо стона, Пчела-работница из трав.
С весною силою волшебной Жизнь вызывает теплота… Вон там пушистой почки вербной Белеет кокон у креста.
Пригретый — лопнул кокон нежный, И пестрокрылый мотылек Вспорхнул, и путь его безбрежный Так лучезарен, так широк!
Из надмогильного покрова Не пресмыкаться, а летать. Он возродился к жизни снова, Стал вольной волею дышать.
О, если б то же возрожденье Вам, отошедшим, было вновь… И сердце плачет от волненья, Но плачет молча, как любовь…