Во деревне у реки в базарную гущу выходили мужики на Ивана-Пьющего.
Тут и гам, тут и гик, тут летают локти, тут и пели сапоги, мазанные дегтем.
Угощались мужики, деликатно крякали, растеряли все кульки, гостинцы и пряники:
А базар не в уголке, его распирало, он потел, как на полке, лоснился, как сало.
У бабонек под мышками выцветала бязь. Базар по лодыжку втоптался в грязь.
Но девки шли павлинами, желая поиграться с агентами длинными в пучках облигаций.
А пономарь названивал с колокольни утлой, малиновым заманивал еще намедни утром.
Тальянки ж в лентах-красоте наяривали пуще, как вдруг завыло в высоте над Иваном-Пьющим.
Делать было нечего, базар взглянул туда: там самолет кружился кречетом, а на хвосте его — звезда!
И, слушая, как он поет, базар, казалось, замер, базар впивался в самолет трезвевшими глазами, а тот белел со злости, сияя как пожар…
… До горизонта — гостя провожал базар.
1927