На меня удивленно глядит Глазами широкими, Будто знала, что был я убит, Будто знала, что был я зарыт, И, как многие многими, Был за давностью ею забыт. С огоньками-зарничками Вижу те же глаза и не те… Будто кто-то шалит в темноте Отсыревшими спичками.
Как прежде, при встрече К груди не прижат. Вот и рядом, а так далека!.. И губы дрожат, И ресницы дрожат, И дрожит золотая серьга… Даже соболя Тронула легкая дрожь: На плечах удержаться не мог. На огонь потухающий Был он похож, Чуть заметный сквозь сизый дымок.
Предо мной Распахнулась сибирская даль, Где мне встретилось горе мое, Мне припомнилась Старая-старая шаль, Согревавшая плечи ее. Образ тот На тяжелом стальном полотне Девять лет я алмазом врезал. А она: Дескать, кто вам сказал обо мне?. Кроме сердца, Никто не сказал!..
Удивляешься? Полно! С любовью моей Было просто тебя подстеречь. Так охотник По следу прошел соболей, Что твоих удостоены плеч.
… Представь себе, в глуши лесов Нет соболиных адресов.
Там соболь по снегу петляет, Потом, глядишь, найдет дупло. И если только в нем тепло, Он прячется и отдыхает. Охотнику не шлет он весть Ни прямо почтой, ни окольно… Охотник знает: соболь есть — И этого уже довольно.
И ест охотник на бегу, И засыпает на снегу.
Зверь то внизу, То в темной кроне Среди разлапистых ветвей… В тяжелом поиске, в погоне Проходит много-много дней… Когда усталый зверь в пути Между корягами забьется, Охотник ставит сеть. К сети Подвешивает колокольца.
Трещит мороз, и снег идет. Охотник ждет, и соболь ждет.
Ночь… Зверю мнится: нет засад… И раздается звон, похожий На тот, что полчаса назад Вдруг зазвенел В твоей прихожей.
Охотник тот настойчив был, Чтобы твои украсить плечи… А он тебя ведь не любил И не мечтал, как я, о встрече. Ему от чьей-то красоты Ни сладко не было, ни больно. Я знал, что в Ленинграде ты, — И этого уже довольно.