Ему всех гурий, прикрепленных к раю, Пообещал английский офицер, Он разрядил свой ржавый револьвер, Упал в траву и крикнул: «Умираю!».
Но сторожа неколебимых стран Сказали: «Ранен!» – и уселись рядом, И дрогнул под забрызганным прикладом Сожженный поцелуями Коран.
И за стеною камеры – покой, Наполненный обещанной наградой, Владеет чернокрылою цикадой Здесь гурия с накрашенной щекой.
Вода и хлеб – как магометов плов, И он сидел, нагнувшись над едою, Пока начальник с дымной бородою Не произнес давно известных слов.
Толмач отрезал прямо: «Умирай...» Он вытер губы в ожиданье чуда. Был упомянут строчкой «ундервуда» Он в синих списках на отправку в рай.
1929