Не пеняй на меня, мой взыскательный друг, За мою нищету и бессилье, — Ослепили меня, обступили вокруг Стены крепкие, мрак и насилье.
Но, поверь, не далек обновления день, И сломаю я крепкую стену, И покину тюрьмы неприветную сень, И паломника ризу надену.
От шумящих столиц далеко, далеко Я уйду, строгой думой объятый, В душу родины там загляну глубоко, Заберуся в землянки и хаты.
Нищеты и терпенья загадочный лик Разгляжу при мерцаньи лучины, В кабаке придорожном подслушаю крик Безнадежной и пьяной кручины.
И, вернувшись назад, тебе песню спою — Не такую, как пел я доныне, — Нет, услышав тогда эту песню мою, Ты поклонишься ей, как святыне.
Так ко гробу господню идет пилигрим, Там огонь зажигает священный, И потом тот огонь, теплой верой храним, Он приносит в приют свой смиренный.
И домашние, встретив его у крыльца, С умиленьем дар божий приемлют И правдиво-чудесным речам пришлеца, Как небесному голосу, внемлют!
1878