Я слышу это не впервые, В краю, потоптанном войной, Привычно молвится: немые,— И клички нету им иной.
Старуха бродит нелюдимо У обгорелых черных стен. — Немые дом сожгли, родимый, Немые дочь угнали в плен.
Соседи мать в саду обмыли, У гроба сбилися в кружок. — Не плачь, сынок, а то немые Придут опять. Молчи, сынок…
Голодный люд на пепелище Варит немолотую рожь. И ни угла к зиме, ни пищи… — Немые, дед?— Немые, кто ж!
Немые, темные, чужие, В пределы чуждой им земли Они учить людей России Глаголям виселиц пришли.
Пришли и ног не утирали. Входя в любой, на выбор, дом. В дому, не спрашивая, брали, Платили пулей и кнутом.
К столу кидались, как цепные, Спешили есть, давясь едой, Со свету нелюди. Немые,— И клички нету им иной.
Немые. В том коротком слове Живей, чем в сотнях слов иных, И гнев, и суд, что всех суровей, И счет великих мук людских.
И, немоты лишившись грозной, Немые перед тем судом Заговорят. Но будет поздно: По праву мы их не поймем…
1943