Мы не знаем слова «Пощади!». Пусть кипит кромешная работа – Великан на светлой площади Пробует ступени эшафота.
В горе нашем, хмурясь и дрожа, Смертным криком надрывая голос, Мы несем на острие ножа Нежность, тонкую как женский волос.
Нам гробницы – стены волчьих ям, Старых рвов зеленые трущобы. Нежность к погибающим вождям Обрастает черной тенью злобы.
В паутинном стынущем углу, Не найдя кривого изголовья, Робеспьер на каменном полу Стонет и плюется синей кровью.
Перед устьем гибельной тропы Он упал… Готова ли могила? Эй вы, там, цирюльники толпы, Не жалейте жаркого точила!
Он лежит… Виски – что серебро. Слушай, страж, зевающий у входа: Кандалы, пеньковое жабо Не к лицу Защитнику народа!
Председатель тайного суда, Разложи скорей свои бумаги! Ведь не зря сегодня господа Вынули упрятанные шпаги.
Нам гробницы – стены волчьих ям, Мы – колосья темного посева. Нежность к убиваемым вождям – Лишь подруга алчущего Гнева.
Он идет, горит багровый рот… Песня гнева, ты не вся пропета! Мы не зря промыли эшафот Рыжей кровью Толстого Капета!
1927