Николаю Тихонову
Ни пылинки с чужого стола, Ни слезинки с небес неродных Не хочу! Отвергаю дотла! И глядят на меня из угла Только души моих коренных Впечатлений, поступков и строк. А иначе — хоть крюк в потолок — Я бы дня протянуть не смогла. Это с детства. Вошло с молоком И навеки, чтоб в горле стоять. Это вбито, как гвоздь молотком. Это всажено по рукоять. Это влито, как в море вода. Это вынут посмертно, когда Разлучатся душа и тетрадь. А пока полетаем, душа. Кто ты есть! Перламутровый хруст. Перекрестная песня чижа И щегла. Можжевеловый куст, Перетянутый красным жгутом, Чтоб не треснуть на сгибе в стволе, Вдох на этом и выдох на том Свете. Взлет на едином крыле, На единственном! Эта зима Мне отпущена вся, целиком, Мой период с моим ледником. Мой квартал между темных озер. Мой — в садовой ограде узор С черно-белым чугунным цветком. Мой — болотистый берег морской, Золотая балтийская соль, Огнестрельная схватка с тоской, Эта самая свежая боль, Пережитая чудом чума Оскуденья. И после всего — Белоснежной свободы питье. О душа моя, видишь сама, Сколько надо иметь своего, Чтобы верить в наличье твое!