На стене висели в рамках бородатые мужчины — Все в очечках на цепочках, по-народному — в пенсне,- Все они открыли что-то, все придумали вакцины, Так что если я не умер — это все по их вине.
Доктор молвил: «Вы больны»,- И меня заколотило, И сердечное светило Ухмыльнулось со стены,-
Здесь не камера — палата, Здесь не нары, а скамья, Не подследственный, ребята, А исследуемый я!
И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то,- Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол! Мне известен Склифосовский, основатель института, Мне знаком товарищ Боткин — он желтуху изобрел.
В положении моем Лишь чудак права качает: Доктор, если осерчает, Так упрячет в «желтый дом».
Все зависит в этом доме оном От тебя от самого: Хочешь — можешь стать Буденным, Хочешь — лошадью его!
У меня мозги за разум не заходят — верьте слову — Задаю вопрос с намеком, то есть, лезу на скандал: «Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову — Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал...»
Но и врач не лыком шит — Он хитер и осторожен. «Да, вы правы, но возможен Ход обратный»,- говорит.
Вот палата на пять коек, Вот профессор входит в дверь — Тычет пальцем: «Параноик»,- И поди его проверь!
Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку — Я за вами, дорогие, как за каменной стеной, На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку,- Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!
Род мой крепкий — все в меня,- Правда, прадед был незрячий; Свекр мой — белогорячий, Но ведь свекр- не родня!
«Доктор, мы здесь с глазу на глаз — Отвечай же мне, будь скор: Или будет мне диагноз, Или будет — приговор?»
И врачи, и санитары, и светила все смутились, Заоконное светило закатилось за спиной, И очечки на цепочке как бы влагою покрылись, У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.
И нависло острие, И поежилась бумага,- Доктор действовал на благо, Жалко — благо не мое,-
Но не лист перо стальное — Грудь проткнуло, как стилет: Мой диагноз — паранойя, Это значит — пара лет!
1976