Говорят: «Народный юмор груб. Грубостью простому сердцу люб». Что вы! Юмор грубый чересчур — Он как раз для избранных натур!
Старый вертопрах наедине Шепчет сальности чужой жене. Вроде бы и юмор площадной, Ан, глядишь, рассчитан для одной.
Муженек в угоду девке ржет. Посмеяться тоже в свой черед, В стороне, с улыбкою кривой, Ждет жена соломенной вдовой.
То-то и оно, что грубый смех — Смех кустарный, редкий, не про всех! Не скажу, насколько он прожжен, Да не про детей и не про жен!
Груб, а ведь не каждого берет. Ржет конюшня — да и то не вся! Что за притча? Что за анекдот, Если вслух рассказывать нельзя?
При мужьях нельзя, при стариках, При маэстро, при учениках, Там, где людно, там, где молодежь, При знакомых, незнакомых — то ж…
Если двое крадучись идут «Посмеяться», третьего не взяв, Скоро эти двое создадут Царство смеха на его слезах.
Если шутка выстраданный вкус Истинных артистов оскорбит, Что же в ней «народного»?! Божусь, Лишь филистер грубостью подбит.
Говорят: «Народный юмор груб, Грубостью простому сердцу люб». Что вы! Юмор грубый чересчур — Он как раз для избранных натур!
Вот смеются у дверей в кино. Разве я не так же весела? Но — что делать!— с ними заодно Посмеяться так и не смогла…
… Спутник селадонов и блудниц, Черных лестниц, краденых утех, Смех «плебейский» — для отдельных лиц. «Аристократический» — для всех.