О, бедный Homo sapiens*, Существованье — гнет. Былые годы за пояс Один такой заткнет.
Все жили в сушь и впроголодь, В борьбе ожесточась, И никого не трогало, Что чудо жизни — с час.
С тех рук впивавши ландыши, На те глаза дышав, Из ночи в ночь валандавшись, Гормя горит душа.
Одна из южных мазанок Была других южней. И ползала, как пасынок, Трава в ногах у ней.
Сушился холст. Бросается Еще сейчас к груди Плетень в ночной красавице, Хоть год и позади.
Он незабвенен тем еще, Что пылью припухал, Что ветер лускал семечки, Сорил по лопухам.
Что незнакомой мальвою Вел, как слепца, меня, Чтоб я тебя вымаливал У каждого плетня.
Сошел и стал окидывать Тех новых луж масла, Разбег тех рощ ракитовых, Куда я письма слал.
Мой поезд только тронулся, Еще вокзал, Москва, Плясали в кольцах, в конусах По насыпи, по рвам,
А уж гудели кобзами Колодцы, и, пылясь, Скрипели, бились об землю Скирды и тополя.
Пусть жизнью связи портятся, Пусть гордость ум вредит, Но мы умрем со спертостью Тех розысков в груди.
* Человек разумный (лат.).
Лето 1917