О, апельсин, моя отрада, Мы в южном все-таки родстве, Ты — как внезапная Гренада В январской ледяной Москве.
В нас оживают сластолюбы При виде долек золотых Преувеличенных, как губы У современниц молодых.
Вокруг оранжевого шара Движенья стужи и жары, Но проспиртована недаром Ткань его плотной кожуры.
Еще отравленные тучи Дождят с отравленных небес, Но сладок дух его могучий, Он в панцирь золотистый влез.
Так мы храним от жизни хмурой Надежды сладостный мотив, Своею собственною шкурой Всю горечь быта процедив.
И мир становится огромней, Когда великолепный плод С лотка морозного в лицо мне Испанской кровью полыхнет!
1966