1 Я и живу и жду, гадая по годам, и каждый год в архив я складываю оду. А долю я себе как бы от Бога дам, как летопись судеб суровому народу. И по году иду не спрашиваясь броду, от глада гладок став, и в каждую погоду я – голый Божий червь, единственный Адам. 2 Внемли же, Новый Год, неправде, что я гладок! Скажи, что я – весь век кочующий архив, где годы, как пуды досад и неполадок, навалены давно, в отчетах закружив чиновного враля, как в вальсе, но порядок, как музыка, парит поверх бумажных грядок. Печать на Старый Год? А я служу и жив. 3 И сыплются часы, как дождик, по палате. Здорово, Новый Год! Здорово, старый крот! Все старые счета предъявим мы к оплате. Попробуй-ка уйти от нас любой банкрот! (А дома я, как дед, залезу на полати). Теперь мне исполать, хоромине на блате, лежать и нежиться, как труп, разиня рот. 4 Торчат глаза совы иль серого кота. И наваракал что мне нынче сей оракул? Что коготь или клюв царапал? Неспуста я с прошлым запросто, как с будущим, балакал, поставлен на кон быв или посажен на кол, и счастие зараз и горе я проплакал: одна чиновная осталась суета. 5 Расписки, описи, отчеты и счета, приказы, песенки, записки и тетради… И самому себе теперь я не чета. Меня, о Господи мой Боже, не укради! Да о какой уж тут подумывать отраде на сем, пожалуй что, предсмертном плац-параде (когда и жизнь моя не начата)? 6 И моего ума уже темна палата, и служба жизни мне воистину пуста. А что есть истина? – грозят уста Пилата согнать распятого с бессмертного поста. Но на сердце, как грех, наложена заплата. За службу жить и жить мала была зарплата. Фиг с маслом выслужил. И лататы с креста! 7 А я забит колом в булыжный день забот да и забыт собой, как родственник на снимке, и мой бумажный день неистово идет, чиновно я гребу и гривны и ефимки, и навострился жить без кривды, без ужимки, а ведь живу-то я как имя на заимке, сложив в чужой архив всё тот же новый год.
1-7 января 1975