В часы отлива океан Отходит тихо вдаль. Блестит песчаный скат полян И трав косматых шаль. Вдоль борозд влажного песка Дробятся в лужах облака. У ног, куда глаза глядят, Ползет в испуге краб. Вода отхлынула назад, И он совсем ослаб.
Перед подножьем маяка Вдали чернеет мель: Для устриц рыхлые бока Прекрасная постель. Над темным рядом темный ряд, Вцепились гроздьями и спят… И вот бредут, забрав мешки И брызгами пыля, Старушки, дети, старички И даже… пуделя.
Конечно, пудель не ловец И устриц он не ест,— Он мчится вскачь в любой конец, Пока не надоест… А люди, платье подобрав, Скребут ножами в гуще трав. Ах, трудно устриц отдирать С упрямых цепких скал! Сынишку кротко учит мать, Чтоб маленьких не брал.
Нагрелась мелкая вода. Босым ногам тепло… Под камнем ракушек гряда И темное дупло. Баркас, склонивши набок стан, Лежит в песке, как будто пьян. Конец забаве… Эй, народ,— Назад за шагом шаг! Уже по мачте вверх ползет Зловещий черный флаг.
Песок водой заголубел И здесь, и тут, и там… Исподтишка, кудряв и бел, Подкрался вал к ногам. Прилив, прилив! Вскипает гладь, Торопит в страхе сына мать. И вот, мешками шевеля, Дорогою прямой, Старушки, дети, пуделя Спешат к себе домой.