Она жила во мне, она была жива, Я в сердце жалкое впустил ее — синьору. Увы, все кончено. Где мне найти опору? Я мертв, а ей дано бессмертье божества.
Душе ограбленной утратить все права, Любви потерянной скитаться без призору, Дрожать от жалости плите надгробной впору, И некому их боль переложить в слова.
Их безутешный плач извне услышать трудно, Он глубоко во мне, а я от горя глух, И впредь мне горевать и впредь страдать от ран.
Воистину мы прах и сиротливый дух, Воистину — слепцы, а жажда безрассудна, Воистину мечты в себе таят обман.