Ордена и аксельбанты в красном бархате лежат, и бухие музыканты в трубы мятые трубят.
В трубы мятые трубили, отставного хоронили адмирала на заре, все рыдали во дворе.
И на похороны эти любовался сам не свой местный даун, дурень Петя, восхищенный и немой.
Он поднес ладонь к виску. Он кривил улыбкой губы. Он смотрел на эти трубы, слушал эту музыку.
А когда он умер тоже, не играло ни хрена, тишина, помилуй, Боже, плохо, если тишина.
Кабы был постарше я, забашлял бы девкам в морге, прикупил бы в Военторге я военного шмотья.
Заплатил бы, попросил бы, занял бы, уговорил бы, с музоном бы решил бы, Петю, бля, похоронил.