В утренний час бытия, когда еще чувство восторгов, Чувство страданий живых тихо дремало во мне,- Ум, погруженный во мрак, не снимал с Природы покрова, С детской улыбкой еще я на вселенну глядел. Но и тогда волшебною силой задумчивый месяц Неизъяснимой красой взоры мои привлекал: Часто я, вечор сидяпред окном, исчезал в океане Неизмеримых небес, в бездне миров утопал. Игры, бывало, покину: над ропотом вод тихоструйных Сладкой исполнен тоски, в даль уношуся мечтой,- Тайна сам для себя, беспечный младенец, я слезы (Их я причины не знал), слезы священные лил; В полночь немую на мирном одре предчувствовал вечность; При колыханьи лесов сладостным хладом объят, Рано я слушать любил унылую жалобу бури. Шорох падущих листов трепет во мне разливал; Слышу, казалося, в воздухе голос знакомый,- безмолвен, Слух устремляю в даль,- всюду молчанье, но даль В тайной беседе со мной.- О сонмы светил неисчетных! К вам улетал я душой, к вам я и ныне лечу: Или над вами отчизна моя? над вами с родною Чистой душой съединен, к богу любви вознесусь?
1817, Царское Село