Паллада

Она была худа, как смертный грех, И так несбыточно миниатюрна... Я помню только рот её и мех, Скрывавший всю и вздрагивавший бурно.

Смех, точно кашель. Кашель, точно смех. И этот рот — бессчётных прахов урна... Я у неё встречал богему, — тех, Кто жил самозабвенно-авантюрно.

Уродливый и бледный Гумилёв Любил низать пред нею жемчуг слов, Субтильный Жорж Иванов — пить усладу, Евреинов — бросаться на костёр... Мужчина каждый делался остёр, Почуяв изощрённую Палладу...