Печные прибои пьянящи и гулки, В рассветки, в косматый потемочный час, Как будто из тонкой серебряной тулки В ковши звонкогорлые цедится квас.
В полях маета, многорукая жатва, Соленая жажда и сводный пот. Квасных переплесков свежительна дратва, В них раковин влага, кувшинковый мед.
И мнится за печью седое поморье, Гусиные дали и просырь мереж… А дед запевает о Храбром Егорье, Склонив над иглой солодовую плешь.
Неспора починка, и стёг неуклюжий, Да море незримое нудит иглу… То Индия наша, таинственный ужин, Звенящий потирами в красном углу.
Печные прибои баюкают сушу, Смывая обиды и горестей след. «В раю упокой Поликарпову душу»,— С лучом незабудковым шепчется дед.
1916 (?)