Не гордись, что, все ломая, мнет рука твоя, жизнь под рокоты трамвая перекатывая. И не очень-то надейся, рифм нескромница, что такие лет по десять после помнятся. Десять лет — большие сроки: в зимнем высвисте могут даже эти строки сплыть и выцвести. Ты сама всегда смеялась над романтикой… Смелость — в ярость, зрелость — в вялость, стих — в грамматику. Так и все войдет в порядок, все прикончится, от весенних лихорадок спать захочется. Жизнь без грома и без шума на мечты променяв, хочешь, буду так же думать, как и ты про меня? Хочешь, буду в ту же мерку лучше лучшего под цыганскую венгерку жизнь зашучивать? Видишь, вот он сизый вечер, съест тирады все… К теплой силе человечье жмись да радуйся! К теплой силе, к свежей коже, к синим высверкам, к городским да непрохожим дальним выселкам.
1929