Ах, как мне хотелось, мальчишке, Проехаться на велосипеде. Не детском, не трехколесном, — Взрослом велосипеде! И мчаться навстречу соснам, Туда, где сосны и ели, И чтоб из окна глядели, Завидуя мне, соседи: — Смотрите, смотрите, смотрите! Смотрите, мальчишка едет На взрослом велосипеде!..
…Ехал мальчишка по улице На взрослом велосипеде. — Наркомовский Петька, умница, — Шептались кругом соседи. Я крикнул: — Дай прокатиться! — А он ничего не ответил, Он ехал медленно, медленно, А я бы летел, как ветер, А я бы звоночком цокал, А я бы крутил педали, Промчался бы мимо окон — И только б меня видали!..
…Теперь у меня в передней Пылится велосипед, Пылится уже, наверное, С добрый десяток лет. Но только того мальчишки Больше на свете нет, А взрослому мне не нужен Взрослый велосипед!
Ох, как хочется мне, взрослому, Потрогать пальцами книжку И прочесть на обложке фамилию, Не чью-нибудь, а мою!.. Нельзя воскресить мальчишку, Считайте — погиб в бою… Но если нельзя — мальчишку, И в прошлое ни на шаг, То книжку-то можно?! Книжку! Ее — почему никак?!
Величественный, как росчерк, Он книжки держал под мышкой. — Привет тебе, друг-доносчик, Привет тебе, с новой книжкой! Партийная Илиада! Подарочный холуяж! Не надо мне так, не надо. Пусть тысяча — весь тираж! Дорого с суперобложкой? К черту суперобложку! Ну нету суперобложки, И переплета нет.
…Немножко пройдет, немножко, Каких-нибудь тридцать лет. И вот она, эта книжка, Не в будущем, в этом веке! Вот она, эта книжка Снимает ее мальчишка С полки в библиотеке! А вы говорили — бредни! А вот через тридцать лет…
Пылится в моей передней Взрослый велосипед.