Я ЯК-истребитель, мотор мой звенит, Небо — моя обитель, Но тот, который во мне сидит, Считает, что он истребитель.
В этом бою мною «юнкерс» сбит, Я сделал с ним, что хотел. А тот, который во мне сидит, Изрядно мне надоел.
Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, А тот, который во мне сидит, Опять заставляет — в «штопор».
Из бомбардировщика бомба несёт Смерть аэродрому, А кажется — стабилизатор поёт: «Мир вашему дому!»
Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт». Уйду — я устал от ран. Но тот, который во мне сидит, Я вижу, решил: на таран!
Что делает он? Вот сейчас будет взрыв! Но мне не гореть на песке — Запреты и скорости все перекрыв, Я выхожу из пике!
Я главный, а сзади… Ну чтоб я сгорел! Где же он, мой ведомый? Вот он задымился, кивнул — и запел: «Мир вашему дому!»
И тот, который в моём черепке, Остался один — и влип. Меня в заблужденье он ввёл и в пике Прямо из «мёртвой петли».
Он рвёт на себя, и нагрузки — вдвойне. Эх! Тоже мне, лётчик-ас! И снова приходится слушаться мне, Но это в последний раз.
Я больше не буду покорным! Клянусь! Уж лучше лежать на земле. Ну что ж он не слышит, как бесится пульс, Бензин — моя кровь — на нуле?!
Терпенью машины бывает предел, И время его истекло. И тот, который во мне сидел, Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит он! Я счастлив — лечу налегке, Последние силы жгу. Но что это, что?! — я в глубоком пике И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я не много успел, Но пусть повезёт другому. Выходит, и я напоследок спел: «Мир вашему дому!..»