Он на трясине был построен средь бури творческих времен: он вырос — холоден и строен, под вопли нищих похорон.
Он сонным грезам предавался, но под гранитною пятой до срока тайного скрывался мир целый,— мстительно-живой.
Дышал он смертною отравой, весь беззаконных полон сил. А этот город величавый главу так гордо возносил.
И оснеженный, в дымке синей однажды спал он,— недвижим, как что-то в сумрачной трясине внезапно вздрогнуло под ним.
И все кругом затрепетало, и стоглагольный грянул зов: раскрывшись, бездна отдавала зaвopoженныx мертвецов.
И пошатнулся всадник медный, и помрачился свод небес, и раздавался крик победный: «Да здравствует болотный бес».