Посвящено сослуживцу моему по министерству финансов, г. Бенедиктову
Пароход летит стрелою, Грозно мелет волны в прах И, дымя своей трубою, Режет след в седых волнах.
Пена клубом. Пар клокочет. Брызги перлами летят. У руля матрос хлопочет. Мачты в воздухе торчат.
Вот находит туча с юга, Все чернее и черней… Хоть страшна на суше вьюга, Но в морях еще страшней!
Гром гремит, и молньи блещут… Мачты гнутся, слышен треск… Волны сильно в судно хлещут… Крики, шум, и вопль, и плеск!
На носу один стою я*, И стою я, как утес. Морю песни в честь пою я, И пою я не без слез.
Море с ревом ломит судно. Волны пенятся кругом. Но и судну плыть нетрудно С Архимедовым винтом.
Вот оно уж близко к цели. Вижу,- дух мой объял страх — Ближний след наш еле-еле, Еле видится в волнах…
А о дальнем и помину, И помину даже нет; Только водную равнину, Только бури вижу след!..
Так подчас и в нашем мире: Жил, писал поэт иной, Звучный стих ковал на лире И — исчез в волне мирской!..
Я мечтал. Но смолкла буря; В бухте стал наш пароход, Мрачно голову понуря, Зря на суетный народ:
«Так,- подумал я,- на свете Меркнет светлый славы путь; Ах, ужель я тоже в Лете Утону когда-нибудь?!»
* Здесь, конечно, разумеется нос парохода, а не поэта; читатель сам мог бы догадаться об этом. Примечание К. Пруткова.