Мы — в лазоревой капле простора Вековечных таинственных сил; Им не надо молитв, ни укора, Ни названий им нет, ни мерил.
И, сознав это, в странном испуге, Мы лишь жить, только жить мы хотим; Мы несемся в неведомом круге, Мы спешим, мы спешим, мы спешим…
Мы спешим и жестоки, и немы: Жизнь как миг, а за жизнью лишь тьма; Смертный приговор слышали все мы, И земля эта — наша тюрьма.
Недоступно нам гордое небо, Ждём мы казни в норах, как кроты, А до казни нам кинули хлеба, Два аршина тюрьмы и мечты.
И, друг друга грызя, хочет каждый Взять побольше, жить в ярком огне, Распаленный и страхом, и жаждой, Женщин требует!.. Девушку! Мне!
Тот живёт среди женщин в дурмане, Тот считает минуты свои, Тот застыл в равнодушной нирване… Всех страшней, кто в уюте семьи.
Всех страшней, кто старательно моет. Чистит, любит свой угол тюрьмы… Это — жизни. И смерть их покроет. Ложь, и трусость, и злость. Это — мы.
И, не зная любви и возмездий, Ритм бьют Космоса-Бога часы, Создавая из жизни созвездий Чары нам недоступной красы.