Признаться сказать, я забыл, господа, Что думает алая роза, когда Ей где-то во мраке поёт соловей, И даже не знаю, поёт ли он ей. Но знаю, что думает русский мужик, Который и думать-то вовсе отвык… Освобождаемый добрым царём, Всё розги да розги он видит кругом, И думает он: то-то станут нас бить, Как мы захотим на свободе-то жить…
Признаться, забыл я — не знаю, о чём Беседуют звёзды на небе ночном. И точно ли жаждут упиться росой Цветы полевые в полуденный зной. Но знаю, о чём тайно плачет бедняк, Когда, запирая свой пыльный чердак, Лежит он, и мрачен, и зол оттого, Что даже не смеет любить никого, И зол он на звёзды — что с неба глядят, Как люди глядят — и помочь не хотят.
Я вам признаюсь, что я знать не могу, Что думает птица, когда на лугу Холодный туман начинает бродить, А солнце встаёт и не смеет светить. Но знаю — ох, знаю, что мыслит поэт, Когда для него гаснет солнечный свет. Ведь я у цензуры слуга крепостной, Так думает он — и, холодной рукой Сдавя свою голову, тихо поёт, Когда его музу цензура сечёт.
Признаться, не знаю, что думает пёс, Когда птички крадут в навозе овёс, Когда кот пушистым виляет хвостом, Не знаю, что думают мыши об нём, Но знаю, что думают слуги царя, Ближайшие слуги! Усердьем горя, Они день и ночь молят Господа сил, Чтоб он взволновать им народ пособил: Дай, Боже! царя убедить нам хоть раз, Что плохо бы было престолу без нас; Ведь эдакий глупый презренный народ: Как хочешь дразни — ничего не берёт.