Побиваемый камнями, Он не раз стоял пред вами И не сдал, не смолк, Как ни щерились клыками С блещущими языками Волкодав и волк. Надвигались полукругом, Все азартней, друг за другом, Разрывая гул. И глаза нечеловечьи, И в порыве зверьи плечи – Праздничек — разгул. Не в пустыне Аравийской, А пред миром всем так близко, Тут бы защитить! Но взыграло волчье племя, И остановилось время, Чтоб вконец стравить. Он стоял на том же месте И камней не слышал мести В освещенной мгле, И клыками вечной казни Разрастался черный праздник. В боевом Кремле. Словно никого не видел В бедственной своей планиде, Тихо, как он мог, Торопясь, слегка картавя, Говорил он, землю славя, Ту, что создал Бог. Не в пустыне Аравийской, К Божьему пределу близкой, Не среди светил, А под волчьей пастью света Двигалась его планета Из последних сил. Как под ружьями конвоя, Принял все попреки стоя, Не в последний раз. Слова не дали закончить, Разрывался колокольчик — Государев глаз — Принял за шута пророка, Вот и началась морока. Все зашлось в Кремле. Но свое сказал, как мог он, Не в Кремле стоял, пред Богом, На Его Земле.
1968