Есть путешественник: не я, не ты, не тот, не этот, А некто, чей блокнот не оглашен. Бесчисленные первые за ним идут и едут, Не ведая, что первый — это он.
Ему знакома ночь в горах — без запаха и вкуса, Прорубленная в дебрях колея, И электрический толчок змеиного укуса, Как выстрел из бесшумного ружья.
И лихорадки пестрый бред, и вопли попугаев, И рябь на реках, нудная, как сыпь. И гроздья гадов на стене в гостинице на сваях, Где не житье, хоть золотом осыпь.
И широко расставленные звезды ночи южной, И плоские ступени длинных волн, И крепкий трепет кораблей бегущих, и недужный Девятый вал, набыченный, как вол…
Есть путешественник, но ты его не сдвинешь с места, Когда колибри — птичка-огонек — Трепещет, вдетая в кольцо из собственного блеска, Как тонкий пальчик в тонкий перстенек.
И он не спит, когда в ночи от дуновений беглых Жасмина проступают лепестки, Как в темно-пепельной толпе идущих в ногу негров Лукавых глаз косящие белки.
Идет он пыльной пристанью, белеющей дорогой, И где-то на пути его лежит Жемчужина, подернутая томной поволокой, Жемчужницу зажмурив и смежив.
И где-то сфинксы вдалеке, очерченные слабо, Уступчиво-уклончивый песок… И где-то степь шершавая и каменная баба С едва заметным сусликом у ног…
Есть добрый путешественник: его рукопожатье Надежней, чем гербовая печать. Все страны сестры для него и все народы — братья: Он хочет всех увидеть, все узнать…
Быть может, где-нибудь ему за это руки свяжут, Как драчуну в угаре кабака, А он на помощь позовет и о себе расскажет, И все о нем узнают… А пока —
Есть путешественник: не я, не ты, не тот, не этот, А некто, чей блокнот не оглашен. Бесчисленные первые за ним идут и едут, Не ведая, что первый — это он.