Есть в медлительной душе русских Жар, растапливающий любой лед: Дно всех бездн испытать в спусках И до звезд совершать взлет.
И дерзанью души вторит Шквал триумфов и шквал вины, — К мировому Устью истории Схожий с бурей полет страны.
Пламень жгучий и ветр морозный. Тягу — вглубь, дальше всех черт, В сердце нес Иоанн Грозный, И Ермак, и простой смерд.
За Урал, за пургу Сибири, За Амурский седой вал, Дальше всех рубежей в мире Рать казачью тот зов гнал.
Он гудел — он гудит, бьется В славословьях, в бунтах, в хуле, В огнищанах, в землепроходцах, В гайдамацкой степной мгле.
Дальше! дальше! вперед! шире! Напролом! напрорыв! вброд! К злодеяньям, каких в мире Не свершал ни один род;
И к безбрежным морям Братства, К пиру братскому всех стран, К солнцу, сыплющему богатства Всем, кто незван и кто зван!..
Зов всемирных преображений, Непонятных еще вчера, Был и в муках самосожжений, И в громовых шагах Петра.
И с легенд о Последнем Риме, От пророчеств во дни смут, Всё безумней, неукротимей Зовы Устья к сердцам льнут.
Этот свищущий ветр метельный, Этот брызжущий хмель веков В нашей горечи беспредельной И в безумствах большевиков.
В ком зажжется другим духом Завтра он, как пожар всех? Только слышу: гудит рухом Даль грядущая — без вех.
1950