Она зевнула жадно пастью красной, Скосив зрачки на впалые виски. И бредили лосиным тёплым мясом Её кривые жёлтые клыки.
Лосёнка я видал — он солнце нюхал, Чесал о ствол прорезавшийся рог, И, как в сосок под материнским брюхом, Он нежногубой мордой тыкал в мох.
Плечистая лягушка хохотала, Поднявшись грузно на румяный пень. На ствол берёзы, розовой, как сало, Легла ультрамариновая тень.
Надев широкополое сомбреро, Под папоротником скрылся мухомор. Лесным вином, янтарной, липкой серой И камышовым запахом озёр Был воздух удивительно пропитан…
Но в небе, раскалённом до бела, Упругий коршун вышел на орбиту, Расправив два коричневых крыла.
И на суку под шкурой дикой кошки Таилась кровожадность, хитрость, ложь…
Я человек беззлобный, Я немножко На мать мою характером похож.
Но рысь ещё жива и живы волки, А им понятен лишь язык курка… И я прижал к щеке приклад двустволки И выстрелил В зевающий оскал.
1972