Тишина. Безмолвен вечер длинный, Но живит камин своим теплом. За стеною вальс поет старинный, Тихий вальс, грустящий о былом.
Предо мной на камнях раскаленных Саламандр кружится легкий рой. Дышит жизнь в движеньях исступленных, Скрыта смерть их бешеной игрой.
Все они в одеждах ярко-красных И копьем качают золотым. Слышен хор их шепотов неясных, Внятна песнь, беззвучная, как дым:
«Мы — саламандры, блеск огня, Мы — дети призрачного дня. Огонь — бессмертный наш родник, Мы светим век, живем лишь миг.
Во тьме горит наш блеск живой, Мы вьемся в пляске круговой, Мы греем ночь, мы сеем свет, Мы сеем свет, где солнца нет.
Красив и страшен наш приют, Где травы алые цветут, Где вихрь горячий тонко свит, Где пламя синее висит.
Где вдруг нежданный метеор Взметнет сверкающий узор И желтых искр пурпурный ход Завьет в бесшумный хоровод.
Мы — саламандры, блеск огня, Мы — дети призрачного дня. Смеясь, кружась, наш легкий хор Ведет неслышный разговор.
Мы в черных угольях дрожим, Тепло и жизнь оставим им. Мы — отблеск реющих комет, Где мы — там свет, там ночи нет.
Мы на мгновенье созданы, Чтоб вызвать гаснущие сны, Чтоб камни мертвые согреть, Плясать, сверкать — и умереть».
Между 1898 и 1900