Ты нам во славу и в позор, Сергей Есенин. Не по добру твой грустен взор в пиру осеннем.
Ты подменил простор земной родной халупой; не то беда, что ты хмельной, а то, что глупый.
Ты, как слепой, смотрел на свет и не со зла ведь хотел бы славить, что не след поэту славить.
И, всем заветам вопреки, как соль на раны, ты нес беду не в кабаки, а в рестораны.
Смотря с тоскою на фиал — еще б налили,— с какой ты швалью пропивал ключи Марии.
За стол посаженный плебей — и ноги на стол,— и баб-то ты любил слабей, чем славой хвастал.
Что слаще лбу, что солоней — венец ли, плаха ль? О, ресторанный соловей, вселенский хахаль!
Ты буйством сердца полыхал, а не мечтами, для тех, кто сроду не слыхал о Мандельштаме.
Но был по времени высок, и я не Каин — в твой позолоченный висок не шваркну камень.
Хоть был и неуч, и позер, сильней, чем ценим, ты нам и в славу, и в позор, Сергей Есенин.
1971