У старой лавры есть тихий остров, Есть мертвый остров у старой лавры, И ров ползет к ней, ползет под мост ров, А мост минуешь — хранятся лавры Царицы грез. Я посетил, глотая капли слез, Убогую и рубую могилу, Где спит она — она, царица грез… И видел я — и мысль теряла силу… Так вот где ты покоишься! и — как! Что говорить о прахе величавом? Где памятник на зависть всем державам? Где лилии? Где розы? Где же мак? Нет, где же мак? Что же мак не цветет? Отчего нагибается крест? Кто к тебе приходил? Кто придет? О дитя! о невеста невест! Отчего, отчего от меня ты сокрыта? Ведь никто… Никого… Ни души… Позабыта… Нет, невозможно! Нет, не поверю! Власти мне, власти — я верну потерю! Взрою землю!… сброшу крест гнилой!.. Разломаю гроб я!.. поборюсь с землей!.. Напущу в могилу солнца!.. набросаю цветов… Встань, моя Белая!.. Лучше я лечь готов… «Забудь, забудь о чуде»,- Шептала мне сентябрьская заря… А вкруг меня и здесь ходили люди, И здесь мне в душу пристально смотря… И где же?! где ж?! — У алтаря. Из черного гордого мрамора высечь Хотел бы четыре гигантские лиры, Четыре сплетенные лиры-решетки — На север, на запад, на юг, на восток. У лир этих струны — из чистого золота прутья, Увитые алым и белым душистым горошком, Как строфы ее — бархатистым, как чувства — простым. А там, за решеткой, поставил бы я н часовню, Не памятник пышный, не мрачный — как жизнь — мавзолей, А белую лилию, символ души ее чистой, Титанию-лилию, строгих трудов образец. В молочном фарфоре застыло б сердечко из злата, А листья — сплошной и бесценный, как мысль, изумруд. Как росы, на листьях сверкали б алмазы и жемчуг При Солнце, Венере, Авроре и мертвой Луне. И грезил бы Сириус, ясный такой и холодный, О лилии белой, застывшей в мечтанье о нем… И в сердце пели неба клиры, Душа в Эдем стремила крылия… А сквозь туман взрастала лилия За струнной изгородью лиры…
1909