Сказание о Евпатии Коловрате, о Хане Батые

Сказание о Евпатии Коловрате, о Хане Батые, Цвете Троеручице, о черном идолище и Спасе нашем Иисусе Христе

За поёмами Улыбыша Кружат облачные вентери. Закурилася ковыльница Подкопытною танагою.

Ой, не зымь лузга-заманница Запоршила переточины,— Подымались злы татарове На зарайскую сторонушку.

Задрожали губы Трубежа, Встрепенулись очи-голуби, И укромы крутоборые Посолонью зачаведели.

Не ждала Рязань, не чуяла А и той разбойной допоти,

Под фатой варяжьей засынькой Коротала ночку темную.

Не совиный ух защурился, И не волчья пасть осклабилась,— То Батый с холма Чурилкова Показал орде на зарево.

Как взглянули звезды-ласточки, Загадали думу-полымя: Штой-то Русь захолынулася? Аль не слышит лязга бранного?

Щебетнули звезды месяцу: «Ай ты, Божие ягнятище! Ты не мни траву небесную, Перестань бодаться с тучами.

Подыми-ка глазы-уголья На святую Русь крещеную, Да позарься в кутомарии, Что там го? рами ерошится?».

Как взглянул тут месяц с привязи, А ин жвачка зубы вытерпла, Поперхнулся с перепужины И на землю кровью кашлянул.

Ой, текут кровя сугорами, Стонут пасишные пажити, Разыгрались злы татарове, Кровь полониками черпают.

Впереди ль сам хан на выпячи На коне сидит улыбисто И жует, слюнявя бороду, Кус подохлой кобылятины.

Говорит он псиным голосом: «Ой ли, титники братанове, Не пора ль нам с пира-пображни Настремнить коней в Московию?»

2

От Ольги? до Швивой Заводи Знают песни про Евпатия. Их поют от белой вызнати До холопного сермяжника.

Хоть и много песен сложено, Да ни слову не уважено, Не сочесть похвал той удали, Не ославить смелой доблести.

Вились кудри у Евпатия, В три ряда на плечи падали. За гленищем ножик сеченый Подпирал колено белое.

Как держал он кузню-крыницу, Лошадей ковал да бражничал, Да пешнёвые угорины Двумя пальцами вытягивал.

Много лонешнего смолота В закромах его затулено. Только нет угожей засыньки, Чернокосой побеседнушки.

Не одна краса-зазнобушка Впотайную по нем плакала, Не один рукав молодушек От послезья продырявился.

Да не любы, вишь, удалому Эти всхлипы серых журушек, А мила ему зазнобушка, Што ль рязанская сторонушка.

3

Как гулял ли, хороводничал Удалой-те добрый молодец И Ольгу? ли волноватую В молоко парное вспенивал.

Собирались злы татарове, На Москву коней шарахали. Собегалися боярове На кулажное устанище.

Наряжали побегушника, Уручали серой грамотой: «Ты беги, буди, детинушка, На усуду свет Евпатия».

Ой, не колоб в поле котится На позыв колдуньи с Шехмина,— Проскакал ездок на Пилево Да назад опять ворочает.

Крутозыбы волны белые, Далеко их видно по лугу. Так и мечутся, яруются Укусить седое облако.

Подскакал ездок ко берегу, Тянет поводы на быстрицу, Да не лезет конь в сумятицу, В две луны подковы вытянув.

Как слезал бегун, задумывал: «Ай, с чего же речка пенится? Нет ни чичерного сиверка, Ни того ль лесного шолоха».

4

Да вставал тут добрый молодец, Свет Евпатий Коловратович, Выходил с воды на посолонь, Вытирался лопушиною.

Утихала зыбь хлябучая, Развивались клубы пенные, И надводные коряжины По-лягвачьему пузырились.

А и крикнет побегушниче: «Ой ты, лазушновый баторе!.. Ты беги, померяй силушку За Рязанью над татарами».

5

На узёмном погорелище За Коломной бабы хныкают. В хомутах и наколодниках Повели мужей татаровья.

Хлыщут потные погонщики, Подгоняют полонянников, По пыжну путю-дороженьке Ставят вехами головушки.

У загнетки неба синего Облака горят, поленища, На сухменьи ель-ухватище Пламя-полымя ворочает.

Не кухта в бору замешкалась И не лышник чешет бороду, Ходит Спасе, Спас-угодниче Со опущенной головушкой.

Отворялась Божья гридница Косятым окном по нудышу, Выходила Троеручица На крылечко с горней стражею.

И шумнула мать пелеганцу: «Ой ты, сыне мой возлюбленный, Помути ты силу вражию, Соблюди Урусь кондовую».

Не убластилося Батыю, Не во сне ему почуялось, Наяву ему предвиделось — Дикомыти рвут татаровье.

Повернул коня поганище На застепное пристанище, За пожнёвые утырины, На укрепы ли козельские.

Ой, бахвалятся провытники Без уёму, без попречины. За кого же тебя пропили, Половецкая любовница?

6

У Палаги-шинкачерихи На меду вино развожено. Корачевые кумашницы Рушниками занавешаны.

Не облыжники пеняются, Не кусомни-поминушники,— Соходилися товарищи Свет хороброго Евпатия.

Говорит-гудит детинушка: «Ой ли, други закадышные, Не пора ль нам тыквы-головы Попытать над ятаганами?

Не назря мы, чай, за пожнями Солнце стрелами утыкали, Не с безделья в стены райские Два окошка пробуравили».

Не загулины кувекали, Не тетерники скликалися, А удалые головушки С просулёнами прощалися.

Плачут засыньки по дружникам, По Евпатию ль все Ольговичи. Улетают молодикочи Во погоню на потравников.

Ой, не суки в тыне щенятся Под козельскими корягами, Налетала рать Евпатия, Сокрушала сыть поганую.

Защемило сердце Батыя, Хлябушиной закобонилось. Не рязанцы ль встали мертвые На угубу кроволитную?

7

А на райских пашнях побрани — Спорит идолище с Господом: «Ты отдай победу выкрому, Правоверу мусульманину».

Говорит Господь узывчиво: «Ай ты, идолище черное, У какой ты злюки-матери Титьку-вишенье высасывал?»

Бьются соколы-дружинники, А не знают волю сполову. Как сидеть их белым душенькам В терему ли, в саде райскоем.

Стонет идолище черное, Брови-поросль оторачает. Как кипеть ли злым татаровьям — Во смоле, котлах кипучиих.

Скачет хан на бела батыря, С губ бежит слюна капучая. И не меч Евпатий вытянул, А свеча в руках затеплилась.

Не березки-белолипушки Из-под гоноби подрублены, Полегли соколья-дружники Под татарскими насечками.

Не карачевое гульбище, Не изюм-кутья поминная — Разыгрались злы татаровья, Кровь полониками черпают.

Возгово? рит лютый ханище: «Ой ли, черти-куралесники, Отешите череп батыря Что ль на чашу на сивушную».

Уж он пьет не пьет, курвяжится, Оглянётся да понюхает: «А всего ты, сила русская, На тыновье загодилася».

________

От Ольги? до Швивой Заводи Знают песни про Евпатия. Их поют от белой вызнати До холопного сермяжника.