Жил да был Телефон Телефонович. Черномаз целиком, вроде полночи.
От него провода телефонные, голосами всегда переполненные.
То гудки, то слова в проволоке узкой, как моя голова — то слова, то музыка.
Раз читал сам себе новые стихи я (у поэта в судьбе есть дела такие).
Это лирика была, мне скрывать нечего — трубка вдруг подняла ухо гуттаперчевое.
То ли ловкая трель (это, впрочем, все равно),— Телефон посмотрел заинтересованно.
Если слово поет, если рифмы лучшие, трубка выше встает — внимательней слушает.
А потом уж — дела, разговоры длинные… А не ты ли была в те часы на линии?.