Мне в ресторане вечером вчера Сказали с юморком и с этикетом, Мол киснет водка, выдохлась икра И что у них учёный по ракетам.
И, многих помня с водкой пополам, Не разобрав, что плещется в бокале, Я, улыбаясь, подходил к столам И отзывался, если окликали.
Вот он — надменный, словно Ришелье, Почтенный, словно Папа в старом скетче, — Но это был директор ателье, И не был засекреченный ракетчик.
Со мной гитара, струны к ней в запас, И я гордился тем, что тоже в моде: К науке тяга сильная сейчас, Но и к гитаре тяга есть в народе.
Я выпил залпом и разбил бокал — Мгновенно мне гитару дали в руки, — Я три своих аккорда перебрал, Запел и запил — от любви к науке.
И, обнимая женщину в колье И сделав вид, что хочет в песни вжиться, Задумался директор ателье — О том, что завтра скажет сослуживцам.
Я пел и думал: вот икра стоит, А говорят — кеты не стало в реках; А мой учёный где-нибудь сидит И мыслит в миллионах и парсеках…
Он предложил мне где-то на дому, Успев включить магнитофон в портфеле: «Давай дружить домами!» Я ему Сказал: «Давай. Мой дом — твой Дом моделей».
И я нарочно разорвал струну, И, утаив, что есть запас в кармане, Сказал: «Привет! Зайти не премину. Но только если будет марсианин».
Я шёл домой — под утро, как старик, — Мне под ноги катились дети с горки, И аккуратный первый ученик Шёл в школу получать свои пятёрки.
Ну что ж, мне поделом и по делам — Лишь первые пятёрки получают… Не надо подходить к чужим столам И отзываться, если окликают.