Я лермонтовский возраст одолел, И пушкинского возраста предел Оставил позади, и вот владею Тем возрастом, в котором мой отец, Расчета минометного боец, Угрюмо бил по зверю и злодею.
Отец мой в сорок лет владел брюшком И со стенокардией был знаком, Но в сорок два он стал, как бог, здоровый: Ему назначил сорок первый год Заместо валидола — миномет, Восьмидесятидвухмиллиметровый.
Чтоб утвердить бессмертие строкой, Всего и нужно — воля да покой, Но мой отец был занят минометом; И в праведном бою за волю ту Он утверждал опорную плиту, И глаз его на это был наметан.
И с грудою металла на спине Шагал он по великой той войне, Похрапывал, укутавшись в сугробы. И с горсткою металла на груди Вернулся он, и тут же пруд пруди К нему вернулось всяческой хворобы.
Отец кряхтел, но оказался слаб Пред полчищем своих сердечных жаб И потому уснул и не проснулся. Он юным был — надежды подавал, Он лысым стал — предмет преподавал, Но в сорок два — бессмертия коснулся.