Средь народного шума и спеха, На вокзалах и пристанях Смотрит века могучая веха И бровей начинается взмах.
Я узнал, он узнал, ты узнала, А потом куда хочешь влеки — В говорливые дебри вокзала, В ожиданья у мощной реки.
Далеко теперь та стоянка, Тот с водой кипяченой бак, На цепочке кружка-жестянка И глаза застилавший мрак.
Шла пермяцкого говора сила, Пассажирская шла борьба, И ласкала меня и сверлила Со стены этих глаз журьба.
Много скрыто дел предстоящих В наших летчиках и жнецах, И в товарищах реках и чащах, И в товарищах городах…
Не припомнить того, что было: Губки жарки, слова черствы — Занавеску белую било, Несся шум железной листвы.
А на деле-то было тихо, Только шел пароход по реке, Да за кедром цвела гречиха, Рыба шла на речном говорке.
И к нему, в его сердцевину Я без пропуска в Кремль вошел, Разорвав расстояний холстину, Головою повинной тяжел…
Январь 1937