В позолоченной комнате стиля ампир, Где шнурками затянуты кресла, Театральной Москвы позабытый кумир И владычица наша воскресла.
В затрапезе похожа она на щегла, В три погибели скорчилось тело. А ведь, Боже, какая актриса была И какими умами владела!
Что-то было нездешнее в каждой черте Этой женщины, юной и стройной, И лежал на тревожной ее красоте Отпечаток Италии знойной.
Ныне домик ее превратился в музей, Где жива ее прежняя слава, Где старуха подчас удивляет друзей Своевольем капризного нрава.
Орденов ей и званий немало дано, И она пребывает в надежде, Что красе ее вечно сиять суждено В этом доме, как некогда прежде.
Здесь картины, портреты, альбомы, венки, Здесь дыхание южных растений, И они ее образ, годам вопреки, Сохранят для иных поколений.
И не важно, не важно, что в дальнем углу, В полутемном и низком подвале, Бесприютная девочка спит на полу, На тряпичном своем одеяле!
Здесь у тетки-актрисы из милости ей Предоставлена нынче квартира. Здесь она выбивает ковры у дверей, Пыль и плесень стирает с ампира.
И когда ее старая тетка бранит, И считает и прячет монеты,- О, с каким удивленьем ребенок глядит На прекрасные эти портреты!
Разве девочка может понять до конца, Почему, поражая нам чувства, Поднимает над миром такие сердца Неразумная сила искусства!
1956