Стих

Из слова железного он образован, Серебряной рифмы насечкой скреплён, В груди, как в горниле, проплавлен, прокован И в кладезе дум, как булат, закалён, И мерный, и звучный из сердца он вынут И с громом в мир божий, как молния, кинут.

Трепещет и блещет, гремит и звенит, И тешит ребёнка гремушкой созвучий, И юноши душу надеждой кипучей И жаром мятежных страстей пламенит, И, лавой струясь по сердечным изгибам, Грудь ставит горою и волосы дыбом.

То крепкою мыслью, как грудью, вперёд Он к гордому мужу навстречу идёт И смелою думой на думы ответит, То грустно звуча о протекшем: «увы! » — И к старцу влетев, на мгновенье осветит Предсмертные грёзы седой головы.

О тайнах ли сердца волшебно звучит он? Проникнут любовью и негой пропитан, — К воспетой красе он отважно летит Полётом незримого мощного духа И крадется змеем к святилищу слуха, Где локон её, извиваясь, дрожит; Он тут, он ей в грудь залегает глубоко, И нежные перси тайком шевелит, А бедный поэт, отчуждённый, далёко, В толпе незаметный, печальный стоит.

И вот — на уста светлоокой царицы Стих пламенный принят с бездушной страницы; Он ею пропитан, и вновь, и опять, И сердце в ней ходит с утроенным стуком, И снова живым, гармоническим звукам Дозволено эти уста целовать.

Потом эти звуки, с участьем, с любовью, Прелестная шепчет, склонясь к изголовью… Уснула… уста не сомкнулись… на них Под тайной завесой, в роскошном затишьи, Перерванный сном на крутом полустишьи, Уснул в упоеньи восторженный стих; А труженник песен? — Он чужд усыпленья; Не в силах глубокой тоски превозмочь, Он демоном страсти терзаем всю ночь, Измученный, бледный, в слезах вдохновенья.

Стих, вырванный с кровью из жизни певца! Ты весело рыщешь на поприще света. Блаженное чадо страдальца — поэта! Творенье! За что ты счастливей творца?

Страшись! Пожираемой ревностью к деве, Поэт взнегодует и в творческом гневе Тебя разразит беспощадной рукой, Тебя он осудит на казнь и на муки, Он гром твой рассыплет на мелкие звуки, И звуки развеет в пустыне глухой.

Нет, детище сердца! не бойся угрозы: Руки на тебя не поднимет певец; Пускай на тебя только сыплются розы — Он бодро износит терновый венец, Пред роком не склонит главы злополучной — Ты только будь счастлив, о стих громозвучной! Готов он погибнуть — ты только живи, Души его вестник, глашатай любви!

1839