Когда был месяцев семи Год восемьдесят пятый И ливни спорили с людьми За урожай несжатый, —
В то время мистер Так и Так Отправился к невесте, Чтобы отпраздновать свой брак С ней и с деньгами тестя В столь мокрый день.
Чуть солнце глянуло с небес Сквозь полосу тумана, Проснулась Нэлл, вскочила Бэсс, Хоть было очень рано.
Утюг шипит, комод скрипит, Мелькает ворох кружев… Но Муза скромность оскорбит, Их тайны обнаружив В столь важный день.
Но вот — природе вопреки — Стянули их корсеты, И очень длинные чулки На ножки их надеты.
Осталось — это не секрет — Им застегнуть подвязки. А впрочем, и такой предмет Не подлежит огласке В столь строгий день.
Шелка упругие, шурша, Едва дают дышать им. И все же могут, не греша, Они гордиться платьем.
Легко их в талии сломать, Шумят их шлейфы сзади. Что Ева-мать могла б сказать, На пышный зад их глядя В воскресный день?
Вот в куртке праздничной, с хлыстом
«Гей-го!» — подъехал Санди. И Нэлл и Бэсс покинуть дом Спешат, как по команде.
А вот Джон Трот — лихой старик. Толст, как судья наш местный, Он маслит, пудрит свой парик — Да и сюртук воскресный В столь славный день…