Нет, та, которую я знал, не существует. Она живет в высотном доме, с добрым мужем. Он выстроил ей дачу, он ревнует, Он рыжий перманент ее волос целует. Мне даже адрес, даже телефон ее не нужен. Ведь та, которую я знал, не существует. А было так, что злое море в берег било, Гремело глухо, туго, как восточный бубен, Неслось к порогу дома, где она служила. Тогда она меня так яростно любила, Твердила, что мы ветром будем, морем будем. Ведь было так, что злое море в берег било. Тогда на склонах остролистник рос колючий, И целый месяц дождь метался по гудрону. Тогда под каждой с моря налетевшей тучей Нас с этой женщиной сводил нежданный случай И был подобен свету, песне, звону. Ведь на откосах остролистник рос колючий. Бедны мы были, молоды, я понимаю. Питались жесткими, как щепка, пирожками. И если б я сказал тогда, что умираю, Она до ада бы дошла, дошла до рая, Чтоб душу друга вырвать жадными руками. Бедны мы были, молоды — я понимаю! Но власть над ближними ее так грозно съела. Как подлый рак живую ткань съедает. Все, что в ее душе рвалось, металось, пело,- Все перешло в красивое тугое тело. И даже бешеная прядь ее, со школьных лет седая, От парикмахерских прикрас позолотела. Та женщина живет с каким-то жадным горем. Ей нужно брать все вещи, что судьба дарует, Все принижать, рвать и цветок, и корень И ненавидеть мир за то, что он просторен. Но в мире больше с ней мы страстью не поспорим. Той женщине не быть ни ветром и ни морем. Ведь та, которую я знал, не существует.
6 марта 1956