Дома в треуголках гасили огни, На ратуше пели куранты. Из бара на улице Львиной Ступни Вразвалку брели аспиранты.
Мне нравилась эта чужбина. У ней Душа оказалась опрятна. Любимый! Не знала, что тысячи дней Отсюда не вырвусь обратно.
И дрогнула почва, и хлынула мгла, И я полюбила другое, Другого, других. Лучше б я умерла, Чем это великое горе!
Но мне удалось, прижимая к себе, Спасти в этот час виноватый Последнее поприще — верность судьбе, Невзгодами ярко богатой.
И если душа не отмыла обид И реет в отдельном покое, То кто же страдает, и любит, и длит Мое пребыванье людское?